– Нравлюсь?

– Простите, сэр?

Если он надеялся меня смутить, то очень ошибся. После года учебы со своими дуралеями меня и голый мужик с сальными шуточками мало затронет. Тем более я врач.

– Внешне нравлюсь?

– Нет, сэр.

И, заметив промелькнувшее на его лице удивление, добавила:

– Но еще больше мне не нравится состояние ваших протезов. Когда вы их меняли?

– А я их и не менял. Как поставили, так и стоят. И сейчас бы не стал, но они в последнее время совсем перестали работать.

– А ставили их вам на военных кораблях или уже на крейсере?

– На корабле, сразу после ранения. В меня попали какой-то гадостью, и регенерировать или отрастить мне конечность они не смогли. Поэтому и нашпиговали железками.

Просмотрев его историю болезни, я покивала головой. Все правильно. В его организм попал токсин руфи, который как раз в то время использовали пираты, да и сейчас используют. У того, кто его лечил, не было выбора.

Снова осмотрев мужчину и проверив еще раз состояние его протезов, я пришла к выводу, что, меняя их, здесь и состарюсь.

Уложив пациента на операционный стол, я ввела обезболивающее, которое парализовало все его тело. Только глаза с опаской косились в мою сторону.

– Сэр, сейчас я заменю все ваши протезы на новые, а потом мы будем отлаживать их работу, – проинформировала я пациента.

При помощи приборов процесс извлечения прошел легко и без сюрпризов, как и процесс вживления новых имплантатов. И в то время как я приводила себя в порядок после пятичасовой операции, пациент отходил от обезболивающего.

Вернувшись в бокс, я застала мужчину сидящим на столе.

– А после этой штуки, которую вы мне вкололи, быстро отходишь.

– Да. Она моментально схватывает и отпускает, но действует ограниченное время – не более шести часов.

– То есть если бы операция затянулась, то я, несмотря ни на что, стал бы все чувствовать?

– Да, сэр.

– А вы очень уверены в себе. Как, говорите, вас зовут?

– Студент Мельник, сэр.

После того как я это сказала, он просто впился в меня взглядом. И потом что-то пробормотал еле слышно. Кажется, это было:

– Ах он лис – и просьбу мою удовлетворил, и на лечение отправил…

И уже в полный голос спросил:

– Ваш куратор Наран?

– Да, сэр.

– И как он вам?

Железяка!

– Не могу вам сказать, сэр.

На это он только хмыкнул и продолжил меня разглядывать. А я начала нервничать.

– Отлично, просто отлично. Прекрасно подойдет.

– Что, сэр?

– Я говорю, вы прекрасный врач.

– Спасибо, сэр. Давайте начнем настраивать ваши протезы.

– Конечно, – ухмыльнулся он, а я начала приводить железки в его теле в рабочее состояние.

Домой я вернулась ночью.

Глава 21

Четверг. Первый экзамен – Программирование

Утром на программирование я пришла как зомби. Спать хотелось неимоверно. Но экзамен вроде обещал быть легким.

Как бы мы ни куролесили на занятиях по данной дисциплине, сдача экзамена должна была проходить по стандартному материалу. Так и получилось. Мы уже сидели на своих местах, когда в аудиторию зашел Джордано и вывел задания на экраны наших терминалов.

Мне попалось следующее: «Создать защиту первого уровня».

Это был единственный вопрос, но какой! Наверное, самый сложный из всех, что мы проходили.

Написать – в принципе не проблема, но вот нужно что-то взять за прототип. И тут меня осенило…

Порывшись в сети, я нашла большую базу загадок высокой сложности и взяла ее за ключ. После чего на одном дыхании создала программу защиты. Чтобы зайти в нее, нужно было отгадать загадку. И никак иначе. Конечно, у нее много несовершенств, но уровню сложности она соответствовала.

Закончив, я подозвала преподавателя. Джордано подошел, посмотрел, попробовал залезть. Не получилось. Он попробовал еще раз. Опять не получилось. Потом он взглянул на меня и спросил:

– Как войти в обход?

– Никак, сэр, только отгадав загадку.

Адмирал посидел некоторое время в задумчивости, но было видно, что программка его задела. Побарабанив пальцами по столу, он, не поворачивая головы в мою сторону, сказал:

– Мельник, вы можете идти. Экзамен вами сдан.

– Как скажете, сэр.

И, уже выходя из аудитории, я увидела, как Джордано сбросил файл с защитой себе на коммуникатор.

Четверг. Второй экзамен – Физическая подготовка

Времени до экзамена по физической подготовке оставалось много, и я успела забежать домой и поспать пару часов, прежде чем будильник возвестил мне, что пора идти.

От Саймака я ничего хорошего не ждала, и единственное, что утешало, так это то, что физическая подготовка была последней практической дисциплиной. В расписании значился полигон, на который я и прибежала практически перед самым началом. Следом за мной появился Саймак и широко улыбнулся всем нам. Меня затошнило от плохого предчувствия.

Остановившись рядом с маленькой дверцей, он сказал:

– В этом секторе расположена пятьдесят одна полоса испытаний. По одной для каждого из вас. Пройдете – и вы сдали.

Что-то все слишком просто.

Но раздумывать дальше не имело смысла, и я зашла внутрь. Выбрав самый первый сектор, я начала экзамен, который состоял… смешно сказать, из обычных спортивных нормативов и полосы препятствий. Возможно, год назад я бы здесь упала и не встала, но сейчас мои мышцы, развитые постепенно возрастающими нагрузками, помогли мне все преодолеть.

Конечно, было трудно, но ничего не выполнимого Саймак нас делать не заставил.

Выйдя из сектора с легкой ломотой в мышцах, я подошла к преподавателю, около которого стояли человек тридцать.

– Мельник, вы не среди последних? Растете, – поприветствовал меня командор.

– Спасибо, сэр.

Посмотрев на ребят, которые стояли около преподавателя, я спросила:

– Мы можем идти?

– Да, – ответил Саймак и, проследив мой взгляд, который был направлен на товарищей, добавил: – Понятия не имею, чего они здесь стоят.

После этих слов лица одногруппников стали откровенно угрюмыми. И, уже выходя с полигона, я заметила, как они нестройным ручейком потянулись за мной. Ну просто цыплята, петляющие за курицей.

Воскресенье. Экзамен – Общий о космосе

Перед последним экзаменом нам дали несколько дней на то, чтобы мы подготовились, так как объем информации, который нам предстояло повторить, был чудовищный. И не знаю, как остальные, но я повторяла и повторяла. Несмотря на то что этот экзамен был теоретическим и относился к общему направлению, завалиться именно на нем шанс был очень велик. Проучившись двадцать лет, я вынесла для себя одно правило. Просто так учебные часы не распределяются, и, если нам дали два дня на учебу, значит, их нужно использовать с пользой – иначе плохо будет.

Единственное, на что я отвлеклась, так это на пару часов в субботу вечером, и то только потому, что голова уже не варила.

Ко мне зашел Джим, и, пока Громова сидела с лекциями, мы пили в гостиной кофе и болтали.

– А почему это Кира учит, а ты нет? – спросил меня друг.

– Потому что я полтора дня зубрила и повторяла, а она непонятно чем занималась.

– Ну, ты же у нас хорошая девочка.

Услышав такое, пришлось кинуть в наглеца подушкой.

– Мне вот интересно, как они оценивают наши экзамены? – размышляла я вслух.

– Машины считывают наши результаты относительно нормативов, заложенных в их память, после чего передают преподавателю данные на каждого. Он просматривает и, если есть спорные вопросы, принимает решение сам. Практика оценивается только преподавателем.

– Откуда такая информация?

– Мой отец преподает в Академии. Поверь, я знаю.

– И что, преподаватели никогда не поддаются искушению подпортить студенту оценки? Или завысить, например? Есть же любимчики или наоборот. Все мы люди.